Арт-деко навсегда

Пьер и Жиль, Дольче и Габбана, Жене и Каро – все эти парочки ассоциируются прежде всего с джентльменским набором барочных удовольствий, предназначенных для одержимого гурмана-визуалиста, оживленно реагирующего на разномастные провокации создателей компактных мирков. Жене и Каро - не геи, оттого-то перверсивность их союза казалась особенно выразительной. Несколько агрессивных короткометражек обернулись ядреным дебютом: «Деликатесы»/ Delicatessen оказались мощнейшей бомбой, разрушившей устои типично галльских провокаций, - изобретательность гэгов шедеврального дебюта до сих пор заставляет содрогаться кровати пугливых влюбленных. Тяжеловесное развитие темы – перегруженный изощренной символикой и вязкой музыкой Анджело Бадаламенти «Город потерянных детей»/The City Of Lost Children оглушительно (и совершенно несправедливо) провалился: став надгробием режиссерской коллаборации. Жене и Каро с тех пор работают порознь. Последний отправился в туманный мир видеоавангарда, а Жене оказался держателем основного пакета акций успешного коллектива – включая кунсткамеру выразительных фриков (таких как Рон Перльман и Доминик Пинон), внушительный фантазийный банк и убойный концентрат черного юмора, способный развеселить даже законченного параноика. Припрятав в широченный карман эти безусловные козыри, Жене отправился покорять голливудские холмы рука об руку с постоянным оператором Дариусом Хонджи. «Воскрешение Чужого»/Alien:Ressurection получило самые разноречивые отклики американской прессы, так что во Францию Жан-Пьер вернулся уже один, оставив Дариуса за океаном – пропагандировать тошнотворную роскошь европейского вкуса к операторским экзерсисам (чем он до сих пор успешно занимается).

В этом году вышла просветленная апология черной сентиментальности – «Амели» Le Fabuleux destin d'Amelie Poulain стала национальным хитом галлов, соскучившимся по угарным фантазиям своего блудного дитяти. Первоначально в качестве главной героини своего нового проекта Жене рассматривал исключительно Эмили Уотсон – именно в расчете на ее неповторимое обаяние и писался сценарий, однако англичанка ответила совершенно необъяснимым отказом (прозябание в тоскливой артхаусной глуши выдающаяся актриса воспринимает с континентальным стоицизмом). Так на горизонте возникла француженка аутентичная – сахарная брюнетка Одри Тоту, чьи поджатые губки стали ультимативным символом авторского кино первой половины этого года. Партнером же ее стал привычно озабоченный Матье Кассовиц, с успехом подтвердивший свой статус главной персоны французского кино на сегодня, заставляя забыть о пресловутом нашествии порно, пожираемых вагинах и гипертрофированных минетах, заполнивших как фестивальные, так и ординарные экраны. Торжественное дефиле «Амели» еще раз демонстрирует стойкое обаяние нервной бытовухи Монмартра, сладких улыбок, издевательских приколов и торжество волшебной сентиментальности, сковывающей цинизм самого отпетого толка.

Алексей Старостин